Воспоминаниями о боевых выходах, встречах со смертью, схватках с вооруженными до зубов моджахедами, невыносимом для советского человека климате делится с редакцией Александр МАРТЫСЬ, с декабря 1983 года по февраль 1986 года несший службу в составе ограниченного контингента в Демократической Республике Афганистан.
– Александр Константинович, что для Вас значит День памяти воинов-интернационалистов?
– Для меня это прежде всего история афганской войны, в которой есть и мои страницы. Война, которая длилась вдвое дольше, чем Великая Отечественная и шла за тысячи километров от белорусской земли, оставила свой след в памяти каждого, кто там был.
– К каким местам Вы питаете особенно трепетные чувства?
– Конечно же, к Кобринщине. Здесь в необычайно красивом уголке, в деревне Тевли, прошло мое детство. В сентябре 1972 года вместе со сверстниками пошел в школу. Благодарен своим учителям, которые учили нас, поколение 70-х, любить Родину, вникать в историю, постигать знания, необходимые для формирования личности. Я, как и другие советские дети, был воспитан на идеалах коллективизма, равенства и светлого будущего, где труд – это почетное дело, а забота о ближнем – неотъемлемая часть жизни.
– Как реализовались Ваши планы и мечты?
– В 1982 году окончил Стриговскую среднюю школу, потом курсы ДОСААФ, работал шофером в колхозе имени Гагарина. 26 сентября 1983 года был призван в ряды Советской армии. Прошел курсы боевой подготовки в Усть-Каменогорске 22 декабря того же года был переброшен в Афганистан. Служил в 177-м мотопехотном полку 108-й дивизии в 3-м горнострелковом батальоне, который располагался в ущелье Саланг, занимался охраной перевала и трубопроводов по перекачке дизтоплива из бывшего Советского Союза на авиабазу в Баграм. Начинал службу пулеметчиком, затем был переведен в водители БТР, заканчивал старшим водителем роты.
– Насколько сложным был для Вас этот период?
– Запомнились очень тяжелые природные условия. Пробитый в горах туннель «Саланг» находился на высоте более 3 тысяч метров над уровнем моря. Один из наших постов размещался на леднике. А буквально через час спуска по дороге на БТРе можно было попасть в лето, где температура достигала до +40, а то и +50°С.
Почти везде на постах ощущалась нехватка воды. Приходилось для питья плавить лед. Полученную жидкость следовало кипятить, но этим заниматься было некогда, поэтому многие из нас болели желтухой. Местные переносили ее легко и к врачам не обращались. Нас же возили в Баграм, где стояла дивизия, в медсанбат. Там на огороженной колючей проволокой площади размещалось несколько палаток на 100 мест и несколько модулей. Спальных мест было около пятисот, а больных солдат намного больше. После нескольких недель болезни, проведенных в медсанбате, все охотно возвращались к себе в роты.
– Чем были наполнены Ваши боевые будни?
– К тому времени, как я попал на афганскую землю, война длилась уже четыре года, наши ребята из Союза сменяли друг друга. Пополнение приходило раз в полгода. Иногда из-за ранений и болезней в строю оставалось меньше половины численного состава, и на горных постах несли службу по три-четыре человека, что грозило нападением со стороны душманов. Неприятель стремился повредить трубопровод, места диверсий минировал, используя радиоуправляемые мины, которые активировались, когда наши солдаты приступали к устранению повреждений. Особенно опасны были выезды в ночное время, когда ты как на ладони, а врага не видно, хотя ты знаешь, что он здесь. Тяжело было служить в горных секретах, сверху контролировавших дороги. Не раз приходилось отбивать нападение боевиков на наши колонны, перевозящие топливо и боеприпасы. Тактика душманов была простая: подбивали первую и последнюю машину, затем расстреливали середину. Наша задача была противостоять этому.
– Были ли среди сослуживцев земляки?
– На разных этапах службы пересекался с ребятами из Кобрина. При заброске в Афганистан держались вместе с Колей Колодеем из Повитья. В Баграме нас разлучили: меня – на Саланг, Колю – в город Чарикар, в саперный полк. Один раз при движении колонны встретил Толю Гомолюка из Повитья. Поговорить удалось недолго, колонне надо было ехать дальше. Самой удивительной была встреча в мае 1985 года. Услышал, как в речи водителя командира роты Василия Харковича проскакивают наши диалектные слова. Спросил его – откуда. Он ответил, что из Кобринского района. С ним больше года прослужили в одной роте и не знали, что земляки.
А с минчанином Сергеем Гуриновичем судьба свела при печальных обстоятельствах. Он погиб при обстреле на горном секрете. Вертолетом тело забрать не представлялось возможным. Несли в простыне через ближайший кишлак, что было небезопасно. Затем на БТРе я повез его в полк. Врач зафиксировал смерть и отправил в дивизию. Под Баграмом попали под обстрел. Всем пришлось залезть в БТР и полчаса находиться с телом убитого солдата.
– С какими эмоциями покидали Афганистан?
– Улетал с чувством чего-то недоделанного, незавершенного. Командир уговаривал остаться контрактником, но я знал, как сильно ждут меня дома, поэтому решение об увольнении было окончательное. В Кабуле при посадке в самолет не влезло 15 человек. Пилот вышел на трап, посмотрел на нас и пожалел – взял на борт. Просил только стоять в проходе спокойно, не ходить. Когда взлетели, в голове стучала только одна мысль: обошлось бы без «Стингера». Бывало, что и с дембелями самолеты сбивали.
– Как сложилась Ваша судьба после Афганистана?
– Вернулся в родную деревню, поступил в Белорусскую сельскохозяйственную академию, женился, работал главным инженером в колхозе им. Гагарина, потом – на участке водоснабжения Брестской дистанции гражданских сооружений.
– Александр Константинович, у Вас, как у участника боевых действий, имеются награды. Какая из них самая дорогая?
– Самая дорогая для меня – жизнь. А медали и грамоты – это только подтверждение добросовестного отношения к делу, мою причастность к которому подтверждают знак «Воину-интернационалисту», медаль «От благодарного Афганского народа» и юбилейные награды, а также осколок гранаты, который долгое время оставался в мышце.
– Александр Константинович, как вы смотрите на сегодняшнюю обстановку в мире, где многие стремятся решить вопросы господства путем военных конфликтов?
– На мой взгляд, все идет от политиков и руководителей стран, которые должны понимать, что такие действия не принесут их народам благополучия. Я к войне всегда относился отрицательно. Наша страна и бывший Советский Союз не были зачинщиками вооруженных конфликтов. Мое мнение: война – это не цель жизни для человека. Мы хотим жить в мире!
Жанна ЕЛИЗАРОВА
Фото Ирины ОМЕЛЬЯНЧУК и из архива Александа МАРТЫСЯ
Поделиться в соцсетях:
